Мы продолжаем рубрику "Экспонаты рассказывают"
о наиболее интересных экспонатах Павловской библиотеки-музея им. Ф.Ф. Павленкова
Экспонат "Льняная рубаха"
Льняная рубаха
О чём может рассказать льняная мужская рубаха, хранящаяся много лет в музее? Оказывается, о многом. Мы предлагаем вам совершить путешествие в историю этого «обычного» предмета одежды.
Рубаха была древнейшей, самой любимой и распространённой нательной одеждой древних славян. Языковеды пишут, что её название происходит от корня «руб» – «кусок, отрез, обрывок ткани» – и родственно слову «рубить», имевшему когда-то ещё и значение «резать». Надо думать, история славянской рубахи действительно началась в глубине веков с простого куска ткани, перегнутого пополам, снабженного отверстием для головы и скреплённого поясом. Потом спинку и передок стали сшивать, добавили рукава. Учёные называют такой покрой «туникообразным» и утверждают, что он был примерно одинаковым для всех слоёв населения, менялся только материал и характер отделки. Простой народ носил в основном рубахи из льняного полотна. Судя по всему, в глазах наших пращуров никакая рубаха не могла сравниться с льняной, и удивляться тут нечему. Зимой льняная ткань хорошо согревает, летом даёт телу прохладу. Знатоки народной медицины утверждают, что льняная одежда охраняет человеческое здоровье. Недаром величает лён старинная загадка, записанная в XIX веке В. И. Далем: «Били меня, колотили, во все чины производили, на престол царём посадили...».
Лён
В наших краях лён выращивался издавна. Несколько лет назад на чердаке одного из старых домов был найден небольшой сноп необработанного льна.
Об урожае льна гадали заранее («бельё зимой долго не сохнет — льны не хороши будут...»), а самый сев, происходивший обычно во второй половине мая, сопровождался священными обрядами, призванными обеспечить добрую всхожесть и хороший рост льна. В частности, лён, как и хлеб, сеяли исключительно мужчины. Помолившись Богам, они выходили в поле и несли посевное зерно в мешках. При этом сеятели старались ступать широко, раскачиваясь на каждом шагу и мотая мешками: по мнению древних, так должен был колыхаться под ветром рослый, волокнистый лён. И конечно, первым шёл всеми уважаемый, праведной жизни человек, которому Боги даровали удачливость и «лёгкую руку»: чего ни коснётся, всё растёт и цветёт. Особое внимание уделялось фазам Луны: если хотели вырастить долгий, волокнистый лён, его сеяли «на молодой месяц», а если «полный в зерне» – то в полнолуние.
Но если лето оказывалось чрезмерно сырым, лён зарастал сорняками, и требовалась прополка. С неё – то и начиналась женская забота о льне. Когда у растений бурели головки (что говорило о созревании семян), их выдёргивали с корнем. Чтобы отделить семена (из них делали пищевое масло) от волокнистого стебля, ещё в начале XX века в разных местах России коробочки отрывали руками, либо топтали ногами, либо молотили теми же орудиями, что и хлеб: дубинками, цепами, вальками, «лапами» – изогнутыми тяжёлыми и очень прочными палками, вырезанными из «копани» – ствола дерева вместе с корнем. (вставить фото цепа)
Цеп
«Далее требовалось освободить волокна от склеивающих веществ, которые придают живому стеблю упругость и прочность. Этого достигали одним из двух способов. В южных землях Руси лён «стлали» – тонким слоем раскладывали на влажном лугу и выдерживали в течение пятнадцати-двадцати дней. Делалось это в сентябре или октябре: в южных областях в это время ещё достаточно тепло и часто выпадает роса, благоприятствующая расслаиванию волокон. В районах с более суровым климатом лён чаще «мочили» – опускали связками в пруд, болото или специальную яму, вырытую в низине. Использовалась только стоячая вода. Обработанный лён сушили, затем мяли, отделяя волокно от «кострики» – посторонних тканей стебля. Сохранились старинные мялки, которые дробили и плющили стебли между двумя деревянными брусками, зачастую ребристыми. Иногда лён ещё дополнительно толкли в ступах.
Ступа
Чтобы окончательно вышелушить кострику, а также отделить тонкое, нежное волокно от более короткого и жёсткого (оно шло на пряжу для изготовления мешковины и других тканей не самого высшего сорта), лён трепали. И наконец, чтобы хорошо рассортировать волокно и разгладить его в одном направлении для удобства прядения, лён чесали.
Чесала
После каждого прочёсывания грубые волокна извлекались, а тонкие, высокосортные – кудель – оставались. Готовую кудель можно было прикреплять к прялке – и прясть нить.
К работе этого рода приступали осенью, после окончания уборки урожая, и старались завершить её к весне, к началу нового сельскохозяйственного цикла. Учёные пишут, что наши прапрабабушки трудились буквально, не разгибая спины: например, для того, чтобы в одиночку соткать за шесть месяцев три холста по 50 м длиной, нужно проводить за ткацким станком по двенадцать-пятнадцать часов в день. А чтобы спрясть нитки из одного пуда (то есть 16,3 кг) подготовленного волокна, требовалось ни много ни мало девятьсот пятьдесят пять часов усердной работы...
Конечно, хозяйка дома, большуха, физически не могла справиться со всем этим без помощи невесток и дочерей. Действительно, воспитание девочек было направлено не в последнюю очередь на то, чтобы вырастить из них «тонкопрях». Наконец, приданое, которое молодая жена должна была принести в дом мужа, состояло большей частью из одежды и белья и, как правило, собственноручно приготовлялось невестой в течение всей юности, накапливаясь в особом сундуке... «Непряха», «неткаха» – это были крайне обидные прозвища для девочек-подростков.
Прялки
Прялка была неразлучной спутницей женщины.. Когда осенними и зимними вечерами молодёжь собиралась на посиделки, игры и танцы обыкновенно начинались лишь после того, как иссякали принесенные из дому «уроки» (то есть работа, рукоделие), всего чаще – кудель, которую следовало спрясть. На посиделках парни и девушки приглядывались друг к другу, завязывали знакомства. «Непряхе» здесь не на что было надеяться, будь она хоть первой красавицей. Начать веселье, не завершив «урока», считалось немыслимым делом. Случалось, что парень, желая скорее заполучить свою избранницу для танцев, пытался поджигать кудель на её прялке. А если были причины надеяться на взаимность – мог вовсе отнять прялку и не возвращать, пока девушка его не поцелует...
Прялка
Но не только созданием нитей известна прялка. Мистическая сторона этого важного бытового предмета передавалась из уст в уста. Существовали так называемые переходные моменты, в которые появлялись прядущие духи. Прядут в эти дни только «знающие», которые способны влиять на человеческую жизнь. Те пряхи, которые нарушали правила, были наказаны. К таким «запретным» в прядении дням относились пятницы, дни солнцеворота, а также время цветение ржи (русальная неделя). Нити, сотканные в канун Нового года и Чистый четверг, обладали целительными и защитными силами. Не зря ведь существуют высказывания «нити судьбы», «связанные судьбой».
С течением времени и на помощь пряхам пришли самопрялки. Впервые самопрялки на Руси появились в XV веке. За несколько веков самопрялки прошли много усовершенствований, широко используются в нашей жизни и являются незаменимыми помощницами для прядения.
Самопрялка
Прежде чем подготовленное волокно превращалось в настоящую нить, годную, чтобы вставить её в ушко иголки или заправить в ткацкий станок, следовало выдернуть из кудели длинную прядь; скрутить её покрепче, чтобы не расползалась при малейшем усилии; намотать. Для этого используется веретено. Именно веретено, а не всем знакомая и известная прялка, является главным инструментом в подобном прядении. Веретёна изготавливали из сухого дерева (предпочтительно из берёзы) – возможно, на токарном станке, хорошо известном ещё в Древней Руси. Длина веретена могла колебаться от 20 до 80 см. Один или оба конца его заострялись (вспомним наколотый палец Спящей Красавицы); недаром существует характерное слово «веретенообразный» – веретено имеет эту форму и «голое», без намотанной нити. На верхнем конце иногда устраивалась «бородка» для завязывания петли.
Веретёна
Корень русского слова «веретено» уходит в глубочайшую индоевропейскую древность, и во всех мало-мальски родственных языках, современных и древних, означает «нечто вращающееся». Действительно, при прядении веретено усердно вращалось, скручивая нить, причём так, что в руках опытной пряхи, по стихам А. С. Пушкина, даже «жужжало».. Скрученная нить затем подматывалась на веретено и захлёстывалась петелькой на его верхнем конце, чтобы не разматывалась и не соскакивала. И снова вытягивали из кудели длинную – в размах рук (её так и называли «саженью», от слова «сягать», «досягать» — «тянуться», «дотягиваться») – прядь и скручивали быстрым вращением веретена. Подматывали, захлёстывали у «бородки» петелькой...
Пряжу с веретён перематывали на мотовило (тюрик), считая и перевязывая нити. 60 нитей называли пасмо. Для хорошего холста из 9 веретен наматывали 1 мот (девятерник). Это была основа будущего холста.
Тюрик
Пряжу мотали не только для счета, но и для дальнейшей обработки. Моты тщательно мыли, вымораживали. Постепенно пряжа из темно-серой становилась всё светлее. Готовые для тканья моты были светло-серебристые. По количеству и качеству мотов судили о трудолюбии хозяйки и её дочерей. В семье, где были дочери на выданье, а мотов не было, и о свадьбе мечтать было нечего.
Наконец, наступал момент, который завершал долгую цепочку от льняного стебелька до льняного полотна. Это тканьё. Мастерицы ткали на ручном ткацком станке, который называется кросны.
Ткацкий станок
Бердо
Челнок
Навой или задний вал
А вот как описывает В. Белов в книге "Лад" последующие манипуляции с готовым холстом: "Еще весной холсты белят в золе и затем на снегу. Снова бучат в золе и белят уже летом на чистом лугу, где-нибудь около озера или речки. В начале июня подростки обоего пола обычно возили навоз. Пока взрослые наметывали телегу, девчонки бежали к речке. Они собирали в гармошку пятнадцатиметровый конец холста, макали его в воду и снова ровно расстилали на зеленой траве. И так со всеми концами. Иная, не утерпев и видя, что никто не заметит, пускалась бегом по этой ровной гладкой холщовой дорожке...»
Отбеливание холстов
И вот, из готового отбеленного холста, уже можно шить новое платье...
Ворот рубахи
А мы вновь возвращаемся к героине нашего очерка – мужской рубахе.
Надо сказать, что рубаха, непосредственно прилегавшая к телу, шилась с бесконечными магическими предосторожностями, ведь она должна была не только согревать, но и отгонять силы зла, а душу – удерживать в теле. Так, когда кроили ворот, вырезанный лоскут непременно протаскивали внутрь будущего одеяния: движение «внутрь» обозначало сохранение, накопление жизненных сил, «наружу» – затрату, потерю. Этого последнего всячески старались избегать, чтобы не навлечь на человека беду.
По мнению древних, следовало так или иначе «обезопасить» все необходимые отверстия, имевшиеся в готовой одежде: ворот, подол, рукава. Оберегом здесь служила вышивка, содержавшая всевозможные священные изображения и магические символы. Языческий смысл народных вышивок очень хорошо прослеживается с древнейших образцов до вполне современных работ, недаром учёные считают вышивку важным источником в изучении древней религии. Эта тема поистине необъятна, ей посвящено огромное количество научных трудов.
Славянские рубахи не имели отложных воротников. Иногда удаётся восстановить нечто похожее на современную «стоечку». Чаше веет о разрез у ворота делали прямым – посередине труди, но бывал и косой, справа или слева. Застёгивали ворот на пуговицы. Легко догадаться, что ворот был особенно «магически важной» деталью одежды – ведь именно через него в случае смерти вылетала душа. Желая по возможности этому помешать, ворот обильно оснащали охранительной вышивкой. Это относится также к рукавам и низу рубахи.
Мы не знаем имени мастерицы, сшившей из льняного полотна эту рубаху и украсившую её вышивкой, но можем догадываться об имени её владельца. На нагрудном кармашке старательно вышиты инициалы: « Е.С.»
Использованы фотографии экспонатов библиотеки-музея.
Источники:
- Ярмарка мастеров : Лен. Удивительные превращения. История первая [Электронный ресурс] : [сайт]. – Режим доступа : https://www.livemaster.ru/topic/979953-len-udivitelnye-prevrascheniya-istoriya-pervaya
- Семёнова М. Быт и верования древних славян / М. Семенова. – Санкт-Петербург : «Азбука», 2000 – 560с.